Кино и жизнь.

Наверное, не все помнят, что Александр Анатольевич, лауреат Государственной премии СССР за 1989 год, является режиссером таких известных и всеми любимых фильмов, как «Опасный возраст», «Михайло Ломоносов», «Холодное лето пятьдесят третьего», «Николай Вавилов», «Увидеть Париж и умереть», «Доктор Живаго», «Живи и помни» и многих других.И вот с таким легендарным кинорежиссером мне посчастливилось побеседовать.

– Расскажите, пожалуйста, о Вашем фильме. Не смотря на то, что картина довольно тяжелая и немного мрачная, финальная сцена фильма, где мы можем видеть новорожденных детей, надежды героев картины на светлое будущее, полна оптимизма. Вы по жизни оптимист?

– Это не картина мрачная. А из-за утраты цвета по причине некорректной работы проектора того кинотеатра, в котором Вы фильм смотрели, фильм кажется более претенциозным, чем мрачным.

Действие фильма “Искупление” разворачивается в канун первого послевоенного Нового года в одном из южных городов Советского Союза. Главной героине фильма, Саше, 16 лет. Отец девушки геройски погиб на фронте, а мать ворует продукты из милицейской столовой, в которой она работает, чтобы прокормить семью во время наступившего послевоенного голода.

Из-за того, что девушке-комсомолке кажется, что ее мать своим воровством позорит память ее отца, Александра идет в милицию и пишет на нее донос.

«Мама, ты искупишь свою вину» – кричит девушка вслед матери, которую вместе с другими арестованными привезли на вокзал, чтобы отправить их на место отбывания наказания.

Все меняется с появлением в ее жизни молодого человека, Августа, приехавшего в родной город с единственной целью – похоронить тела родителей, убитых соседом и наспех закопанных во дворе дома. Полюбив Августа, Александра учится сострадать и прощать.

Мой выбор фильма определил Фридрих Горенштейн, который произвел на меня по-человечески очень сильное впечатление. Он прожил трагическую жизнь, немало хлебнул, включая расстрел отца, нищету. Это человек-драма.

Что касается сцены с новорожденными детьми, то, понимаете, нас бы на свете не было, если бы наши родители, деды не нашли бы в себе силы, чтобы в это тяжелое время жить, существовать, влюбляться, рожать. Эта история рассказывает про то, что только человеческие отношения, влечение друг к другу мужчины к женщине, женщины к мужчине – это и есть единственная панацея в этой жизни. Рожают, любят, продолжают друг за друга цепляться, и происходит жизненный процесс. Конечно, следующему послевоенному поколению было лучше, чем ему предшествовавшему. И, надеюсь, жить с каждым новым поколением станет лучше, и люди будут рожать и рожать. После войны был так называемый бэби бум, когда родилось много детей.

Опасность сегодняшнего времени заключается в том, что, конечно же, жить лучше, легче, комфортнее, но рожают меньше. Потому что нет уверенности в завтрашнем дне. Потому что нет никакой ясной и понятной идеи в жизни. Во время советской власти было много всего омерзительного, был колоссальный обман – людям втемяшивали в голову, что будет светлое будущее у ваших детей. И что ради этого светлого будущего ваших детей вы должны делать то-то и то-то. И люди наивно верили, что они существуют ради будущего своих детей. И детей этих рожали.

Да, абсолютно, я – оптимист. Вы видели, что фильм заканчивается тем, что свет погас, но тут же вспыхнул. Гореть свету или нет – зависит от нас. Потому что мы сами должны его зажигать, а не надеяться на то, что нам его зажгут сверху.

Я против того, чтобы использовали войну в пропагандистских целях. Потому что те фильмы, которые сейчас снимаются о войне, показывают, как мы быстро, браво победили, всех разбили и прочее, прочее. Они создают ложные ощущения, представления о войне у людей, которые не сталкивались с войной, у молодого поколения, что война – это такое приключение. Азартное, мужское приключение. И из-за такого ложного представления о войне эти войны проигрываются. Жизнь так и показала, что, когда мы влезли в Афганистан и Чечню – это были бессмысленные войны. И такие войны, в конечном счете, выиграть невозможно.

Что касается темы второй мировой войны, то, мне кажется, пришло время говорить абсолютную правду. Потому что 27 миллионов человек против 6 – да, это, конечно, выигранная война, но какой ценой! Война – это не только военные действия. Это не только гибель людей на войне во время военных действий. Это этапы разрушения жизни вообще. Это гибель мирного населения, это распад семьи. Это брошенные, выросшие без семьи дети, которые превращаются, так сказать, в жестоких волков, потому что они выросли в жестокой атмосфере.

Понимаете, из жестокости, из зла – добра не вырастает. На самом деле, конечно, в искусстве, в кино – показывается война не подлинная, полная благородства. Но на войне, кроме благородства, была еще масса неблагородства, масса предательства, массовые убийства своих же сограждан. Вспомним Бабий Яр – это не только немцы. Это было также сделано руками своих же соотечественников.

Одна из тем нашей картины – что соседи убивали своих соседей, потому что война позволила. Война позволила выйти наружу всей человеческой низости, которая была у людей

Я считаю, что волна поп-культуры, которая пришла с Запада, добила эту страну. Сейчас выросло поколение ничего не читающее, не смотрящее хорошего кино или спектакля, им ничего не нужно. Они выросли на американском кино и посредственных отечественных телевизионных подделках этого кино, которое бесконечно крутится на экранах. В них льется все время кровь, драки, насилия, убийства, полицейские и прочее, прочее. Люди, во-первых, начинают привыкать к оружию, крови, хоть она и клюквенная в кино, и перестают этого бояться.

И это переносится в жизнь. Т.е., уровень, градус жестокости в жизни за последние десятилетия чрезвычайно повысился, так же, как и уровень безразличия. Трудно было бы представить, чтобы в 80-е годы, когда человек попадает под машину, люди не помогают ему, а стоят и снимают видео на телефон. А сейчас так и происходит. Еще и поворачивают голову уже мертвого человека, чтобы съемки получились эффектнее. Я уже не говорю о том, что, когда танки стреляли по Белому дому в 1993 году, стояла огромная толпа зевак и гадала, попадут или не попадут. Это все так запросто не проходит. Это все заканчивается чем-то нехорошим. Потому что, если эта толпа выйдет на улицу, то она уже не будет бояться ни оружия, ни крови, потому что ей не страшно, она к этому уже привыкла. У нее выработался иммунитет.

Поп-культура стала новой национальной идеей России. Это та же бесконечная жизнь наших эстрадников, которая, с точки зрения культуры – это ноль, с точки зрения искусства, тоже нулевой уровень. Но это так усиленно рекламируется, подается, такое огромное количество денег в это вкладывается, беспрестанно вся страна смотрит, кто с кем развелся, свелся, кто с кем спит, не спит, рожает, не рожает и прочее. Это тоже пришло отсюда, с Запада, с Голливуда.

Но на Западе также имеются свои базовые ценности. Во-первых, сохранилось еще достаточно серьезное влияние религии, культ крепкой семьи культ собственности, когда человек хочет иметь свой дом. У него есть базовые ценности, за которые он держится. А у нас они не вполне прививаются. И это поп культурное сознание заменило эти базовые ценности, к сожалению.

 – А к «Pussy Riot» как Вы относитесь?

– Я лично подписывал письмо в их защиту, но это совершенно не означает, что я являюсь их поклонником. Я их считаю просто идиотками. В церковь не надо было им ходить. Церковь должна быть отделена от государства, я считаю. И им не надо было бы провоцировать церковь, чтобы она объединилась с государством. Из-за них мы стали посмешищем для всех. Никто не предполагал, что будут суды. Предполагалось, что будет громкий скандал. Получилось, что они как Лев Толстой коллективный в юбке – их предают анафеме, а затем сажают в тюрьму.

– Есть ли что-то, о чем Вы жалеете?

– В жизни или кино? Конечно, многое. Во-первых, жалею, что мне уже столько лет. Лучше бы я был моложе лет на двадцать. Я жалею о том, что, понимаете, нет возможности работать. Кино у нас сейчас находится в таком депрессивном состоянии, оно почти не финансируется. А каждый раз ждать по три-четыре года, когда появится возможность снять картину – уже такой возможности нет. Мы в нашей профессии, пока можем, должны работать подряд. Мне и моему сыну, тоже режиссеру, все дается с большим трудом. Это именно о, о чем я жалею.

– Что можете сказать о современном отечественном кинематографе?

– Знаете, все разговоры о том, что российское кино такое плохое – сильно преувеличены. Оно ни чем не хуже французского. Я совсем недавно был председателем жюри фестиваля молодежного европейского кино, который проходил у нас в Вологде. Фильмы, которые снимаются в Европе, не сильно отличаются от наших. Там их хвалят, а у нас посыпают голову пеплом. И народ отучили ходить в кино. Выросло поколение, которое смотрит телевизионную жвачку, он не в состоянии задумываться, оно не хочет переживать. Боятся затрагивать сердце. Они и в жизни так живут. Я почти не слышу, чтобы кто-нибудь кому-нибудь сказал: «Я тебя люблю».

Будут говорить про секс, про что угодно. Выдавить их себя фразу «Я тебя люблю» они просто не в состоянии. Люди скрывают свои чувства. Люди боятся чувств. И это очень печальный симптом и знамение прагматичного времени, в котором мы живем. Феномен русской женщины, который восхищал весь мир, за способность беззаветно любить, его уже нет.

Русские женщины стали такими же прагматичными, как и западные. Вот такой персонаж, как жена профессора – это те люди, с которыми я вырос. Я их очень хорошо помню, знаю. Все эти замечательные художники, писатели, среди которых я вырос, наполовину состоялись благодаря своим женам, которые им втемяшивали, какие они гении.

– А у Вас есть заветная мечта?

– Чтобы все мои близкие были здоровы. Чтобы я за них не мучился и не беспокоился.

– Что Вы можете сказать про Канаду?

– Вы знаете, я Канаду не видел. Я был в позапрошлом году в Вермонте, на границе с Канадой, это очень красивое место. Я думаю, Канада также красива. По первому ощущению, по тому, как люди себя ведут на улице, кажется, что люди Канады постоянно находятся в отпуске. Но при этом нет пьяных, спокойно, нет никакой агрессии, почти не видно полиции. Складывается ощущение покоя и достоинства в жизни, ощущение того, что жизнь самоценна. Жизнь – очень короткая вещь. И от нее надо получать радость и удовольствие. Все это, наверное, в культуре канадцев существует. По-моему, Канада – это больше человек на природе, чем городской житель. Он в большей степени, чем в других странах, связан с природой. Вот в этом смысле я вам, так сказать, завидую. Я думаю, что это здоровая основа жизни – люди, которые живут на природе и работают на земле.

– Что для Вас является отдушиной?

– Рыбная ловля. Но я больше говорю о рыбалке, чем ею занимаюсь. Я с утра до ночи смотрю по телевизору программу «Охота и рыбалка».

– В чем для Вас заключается источник вдохновения?

– Люди. Человеческие встречи.

– Вы ставили спектакль по произведению Диккенса, экранизировали произведения Пушкина, Распутина, Пастернака, а сейчас и Горенштейна. У Вас есть любимый писатель?

– Какой-то один – нет. В разное время – разные.

– Как и кинорежиссеры?

– Да, естественно. Ведь мы же меняемся. Это женщину можно одну и ту же любить, ну двух, а писателей и кинорежиссеров можно разных любить.

– Вы работали со многими выдающимися актерами и актрисами российского кинематографа. Может быть, хотите выделить кого-то из них?

 – Да, я благодарен судьбе, что я работал, к примеру, с мхатовскими великими актерами – Табаковым, Массарской, а также многих актеров я, так сказать, пустил в жизнь. Режиссер – это такой человек, который способен полюбить другого человека, который актер. Поверить, что лучше этого актера или актрисы никого нет, что он или она самый – замечательный мужчина или самая замечательная женщина.

И все строится на этой влюбленности. Если Вы не сможете их полюбить, вы никогда не сможете раскрыть их возможности. Любить – это не значит, чтобы заводить какие-то интимные отношения. Любить – это показывать, что тебе человек бесконечно интересен, этим вы в нем провоцируете раскрыть в себе то, о чем он даже не подозревает.

– Как Вы думаете, с Вами легко актерам работать?

Отвечает Татьяна Александровна Яковенко, актриса и генеральный продюсер фильма «Искупление»:

 – Легко. Александр Анатольевич знает, чего добиться от актеров, он четко ставит задачу, он четко прорабатывает линии характера взаимоотношения между артистами – и это самое важное.

Александр Анатольевич:

– Самая главная проблема состоит в том, чтобы люди были интересны друг другу. Самый важный период – это период распределения ролей. Когда люди, в общем-то, между собой не знакомые, встречаются на площадке в процессе работы, между ними проходит какое-то электричество. Они могут быть большими профессионалами, талантливыми, но между ними может ничего не происходить. Наиболее важное для режиссера угадать, будет что-либо происходить или нет, есть ли какое-то электричество, или нет между этим мужчиной и этой женщиной. Что-то между ними должно происходить, даже если они и ненавидят друг друга. Какое-то силовое поле между ними должно возникнуть. Собственно, то, что мы наблюдаем с экрана – это обмен человеческой энергией.

Самое интересное – работать с новыми людьми, есть процесс взаимного открывания. В нашей картине все роли второго плана играют мастера – Татьяна Яковенко, Андрей Панин, Виктор Сухоруков, Екатерина Волкова, Сергей Дрейден – все опытные, большие артисты. А главные роли играют дебютанты. Без этой обоймы мастеров ничего бы и не было, потому что они создавали то самое энергетическое поле.

Вопрос к Татьяне Яковенко:

 –Честно признаться, я Вас даже сразу и не узнала. Вы в жизни совсем другая, чем на экране. Вы так достоверно сыграли. Трудно было вжиться в тот образ?

– Заслуга вся, в первую очередь, режиссера. Конечно же, и грима. Наверное, в этом также есть и моя заслуга. Потому что я абстрагируюсь, как только вступаю в роль, я совершенно абстрагируюсь от своей личности. Меняюсь внешне, для меня самое главное – погрузиться в характер, в образ. Не знаю, замечают ли зрители или нет, но у меня даже тембр голоса меняется, когда я играю какой-то персонаж.

Лаура Джаватханова

Монреаль, Канада

11.08.2015