Деловой Монреаль – Новости Канады и Монреаля Монреаль, Квебек, Канада: новости, бизнес-каталог, реклама, объявления
Дело из судебных архивов 1727 года. Как нечестный на руку мясник присваивал чужих коров, и каков был приговор по его делу
В Квебеке сохранилась большая часть исторических документов, относящихся к событиям, отстоящим от нас на четыре-пять веков. Среди этих документов есть весьма любопытные. Вот одно из не самых громких, но всё же интересных дел:
31 октября 1727 года «интендант Новой-Франции» (должность, примерно соответствующая «премьер-министру») издаёт распоряжение об обязательном возврате законному владельцу «приблудных коров». В случае нарушения постановления на виновного будет возложен штраф.
Дело в том, что в колонии участились случаи присвоения крупного рогатого скота — животные паслись на выделенных общественных пастбищах под надзором пастуха, работу которого жители оплачивали всклдачину, но по дороге домой иногда коровы путали свой хлев с чужим и заходили в чужие дворы. Некоторые хозяева пользовались этим и прятали чужих коров, пуская их на мясо. Отсюда и необходимость указа о наказании.
И вот через пару недель после публикации распоряжения (а оно вывешивалось на дверях церкви), некий Франсуа Мерсье, «кузнечных дел мастер», обращается в суд с жалобой на мяскника Франсуа Трепанье, который, по словам кузнеца, мошенническим путём присвоил корову кузнеца, после чего забил её и засолил её мясо.
Дело в том, что корова забрела во двор мадам Жобер. Та поведала об этом соседкам, после чего к ней явился мясник Трепанье и заявил, что корова эта принадлежит ему. Мадам Жобер попросила доказательства, мясник указал, что на ляжке коровы выстрежена марка (клеймо). Но мадам Жобер не нашла марку и поначалу отказалась корову отдать. Трепанье же резонно пояснил, что шерсть отросла, посему клеймо и не видно. Мадам Жобер согласилась с доводами и корову отдала (сегодня сложно судить, почему в те времена на коров не надевали ленточки для опознания или на самом деле не ставили клейма).
На следующий день к мадам заявляется Франсуа Мерсье и просит вернуть коровку. Но та поясняет, что отдала её мяснику предыдущим вечером. Мерсье описывает пропажу, становится ясно, что корова эта его. Он идёт к мяснику, который божится, что корову забил, но что она была его собственной. Признать факт кражи отказывается.
И тогда Мерсье подаёт в суд (в те времена суд сочетал в себе прокуратуру, следствие и собственно суд). Судья издаёт постановление о начале следствия 30 ноября. Судебные следователи проводят тщательное расследование а течение трёх недель.
Выясняется, что мясник Трепанье регулярно претендовал на коров, которые ошибочно входили в чужие дворы. Получал этих коров, предьявляя выдуманные «доказательства» (он не утруждал себя разнообразием, всегда рассказывая о заросших шерстью клеймах). Тут же корову забивал и продавал её мясо. В паре случаев, когда он не успевал избавиться от улик (например, от головы животного) и когда настоящий хозяин был в состоянии доказать, что корова принадлежала ему, Мерсье извинялся за ошибку и возмещал ущерб, на чём дело и завершалось.
Следователи установили также, что Трепанье владел десятком коров, но ни разу не подавал жалобы на пропажу их, не разыскивал по соседским дворам, не опрашивал пастуха. Более того, он не смог предьявить расписки на покупку мяса, которым торговал в собственной лавке.
Суд счёл улики достаточными. 21 декабря 1727 года Трепенье был приговорён к возмещению ущерба, понесённого Мерсье. Но суд счёл недоказанными остальные случаи мошенничества, так как никто вовремя жалобы не подал, а улик не осталось.
Суд выносит отдельное частное определение в адрес мясника, осудив того за то, что Трепанье “своими преступными действиями порочит славную профессию мясника, которая так нужна жителям Новой Франции”.
Зато судья строго предупредил Трепанье о том, что в случае ещё одной жалобы на мошенничество с коровами, приговор будет простым — повешение! Судья также заявил, что будет повешен любой человек, который будет застигнут за таким же преступлением, игры кончились!
Прекратились ли случаи присвоения чужого рогатого скота путем мошеннических действий, неизвестно, но в архивах не сохранились соответствующие дела, так что, скорее всего, больше никто не осмеливался воровать коров таким образом.
