Деловой Монреаль – Новости Канады и Монреаля Монреаль, Квебек, Канада: новости, бизнес-каталог, реклама, объявления
О чем я сегодня? О еде. И опять в контексте господина Онегина. А натолкнула меня на такую мысль вчера одна игра интеллектуальная, коих я смотрю много (по мере возможности, безусловно). Но за ужином всегда что-то фонит у нас дома, типа «Что? Где? Когда?» или «Своя игра». И вот вчера был задан вопрос: «Какова начинка Страсбургского пирога?» И не ответили игроки-знатоки на него. А ведь ответ прост: паштет. И узнала я об этом тоже благодаря Онегину. Ну, и Пушкину, разумеется. Но давайте по порядку!
Зайду вот с чего. Ну, то, что Пушкин был гурманом, рассказывать, пожалуй, не стоит. Факт известный. И это не только, скажем, привычка. Это прежде всего, дань моде. Ведь в конце XVIII века в моду вошла так называемая разорительная роскошь : важно было казаться богатым. Именно казаться, а не быть. В глазах соседей-друзей-приятелей казаться. А это, в первую очередь, означало иметь у себя дома «изысканный стол». Ну, то есть, угощать пришедших чем-то невероятно редким, изысканным, дорогим, непривычным для нашего застолья.
Вот давайте на примере нашего повесы-Женьки и посмотрим, что подают там, где он трапезничает. А если, перечитывая, вы когда-нибудь обращали внимание, как Онегин обедает в столичных ресторанах, чем его потчуют в имении Лариных, чем угощается он и на придворных обедах, и, конечно, что ест дома. Вот и заглянем в его роскошный рацион! Поехали!
«К Talon помчался: он уверен,
Что там уж ждет его Каверин.
Вошел: и пробка в потолок,
Вина кометы брызнул ток;
Пред ним roast-beef окровавленный,
И трюфли, роскошь юных лет,
Французской кухни лучший цвет,
И Страсбурга пирог нетленный
Меж сыром лимбургским живым
И ананасом золотым…»
Ну, вот отсюда и начнем, помолясь! Итак, место действия – ресторан Пьера Талона. В те самые годы этот ресторан, располагавшийся на Невском проспекте, был главным местом, где собиралась вся холостая и небедная молодежь. Мажоры того времени, если хотите! Общее настроение и стиль этих застолий были соответственными: как сказал Александр Сергеевич -с «пробками в потолок». А вот что ели в ресторане, давайте разберем!
«Нетленный Страсбурский пирог» – это, как я уже сказала, и с чего, собственно, начала – особым способом приготовленный паштет из утиной печени, трюфелей, рябчиков и перемолотой свинины. Вся эта красота перемешивается и запекается в тесте. Пирог готов! Говорят, он был очень частым блюдом на столах дворянствах тех лет. Женька точно пробовал. Надо полагать, что и сам Пушкин – тоже не отставал.
Ростбиф. Тут много говорить сегодня без надобности. Это национальное блюдо Англии, известное ещё с XVII века. А в Петербурге стало модной кулинарной новинкой в самом начале позапрошлого века.
Мягкий лимбургский сыр, который при разрезании растекался (отсюда Пушкин и назвал его живым). А вот отличительная особенность этого сыра состояла в том, что он имел характерный острый вкус и сильный аромат, поэтому его опасались есть перед выходом в свет. Ну, как мы сейчас не очень налегаем на чеснок перед выходом из дому.
“Вино кометы” – это, други моя, шампанское необычайно богатого урожая 1811 года, который связывали с появлением на небе в том году яркой кометы. Вдова господина Клико, винодела, придумала розовое шампанское, для дам, с добавлением в него красного вина. А вино кометы было золотым и очень крепким, с большим количеством сахара, и пробка вылетала от этого с особым шиком и шумом. Баронессе Николь Барб было всего 27 лет, когда с дочкой на руках она осталась одна после смерти любимого мужа. И она взялась за собственное дело и надо сказать, добилась того, чтобы ее вина были кристально чистыми и узнаваемыми. А для козырного «Вдова Клико» сама придумала ярко-оранжевую этикетку. Но мы отвлеклись. Продолжим о трапезах.
А вот как контрастирует у Пушкина описание Масленицы, исконно любимого праздника и дворян, и людей, сословием пониже. В доме Лариных, этот праздник отмечали примерно так:
«У них на масленице жирной
Водились русские блины…
К гостям усердие большое,
Варенье, вечный разговор…
В то время жирный был пирог
(К несчастию, пересоленный);
Да вот в бутылке засмоленной,
Между жарким и блан-манже,
Цимлянское несут уже…»
Женьке вместо Страсбурского предлагается пересоленный (как он считает) жирный пирог. Вместо пробки в потолок – Цимлянское. А это, кто не знает, это не французское шампанское, а вино из донских виноградников. То есть, напиток, рангом пониже. Хотя, возможно, не уступающий во вкусе. Но пафос – есть пафос.
Блан – манже, скажете! Ну, да, это желе из миндального молока. Но несмотря на всю французскость названия, совсем это был не деликатес в светском обществе тех лет. Блан – манже делали зачастую по упрощенной схеме на основе коровьего молока или сметаны. Кстати, вспомните, друзи моя! Блан-манже синее, красное и полосатое подавали в «Барышне-крестьянке» на празднике для слуг, куда ходила Настя, служанка Лизы Берестовой. Так что, никакого мажорства.
Еще фрагментик, если вы не против:
«Что устрицы? пришли! О радость!
Летит обжорливая младость
Глотать из раковин морских
Затворниц жирных и живых,
Слегка обрызгнутых лимоном.
Шум, споры — легкое вино
Из погребов принесено
На стол услужливым Отоном;
Часы летят, а грозный счет
Меж тем невидимо растет…»
Итак, устрицы. Писать, если честно, особо нечего, кроме того, что богатым петербуржцам только что выловленных устриц доставляли рыбаки. Посему неудивительно, что Пушкин написал о «грозном счете», невидимо растущем. Удовольствие это было не из дешевых: за сотню устриц отдавали по 50, а иногда и по 100 рублей. Сумасшедшие деньги на то время! Как описал поэт, их ели свежими, сбрызгивая лимонным соком. К устрицам подавали легкое белое вино. Но это в Петербурге.
«Москва Онегина встречает
Своей спесивой суетой,
Своими девами прельщает,
Стерляжьей потчует ухой…»
А тут – явный контраст. В отличие от Петербурга с его английскими, бельгийскими и французскими деликатесами, в Москве Онегин отдавал предпочтение русской кухне с ее богатым ассортиментом супов. Уха из стерляди, о коей идет речь, – традиционное русское блюдо. Помимо свежей выпотрошенной и почищенной рыбы, в суп добавляли овощи и даже водку! Вот так! Уху варили на прозрачном курином бульоне, а для аромата клали сельдерей.
В Москве, кроме ухи, часто обедали щами и ботвиньей. И если для Женьки это не совсем комильфо, то, скажем, Александр Дюма даже добавил рецепт щей в свою книгу «Большой кулинарный словарь». К щам из свежей капусты обычно подавали пирожки или кулебяку с начинкой из мяса, а на второе – гречневую кашу.
Но на вопрос, одобрял ли все это трапезничество Пушкин, ответ мы находим в нашем же романе:
«Несносно видеть пред собою
Одних обедов длинный ряд,
Глядеть на жизнь как на обряд
И вслед за чинною толпою
Идти, не разделяя с ней
Ни общих мнений, ни страстей».
В общем, други моя, конечно же, приятного всем аппетита! Но давайте еду не возводить в ранг культа. И вообще, Великий Пост на дворе. Так что винегретик, гречневую кашку, овощей побольше – и не роптать! А к Женьке мы еще вернемся, интересный он все же типаж!
Подписывайтесь на наш Telegram-канал, чтобы всегда оставаться в курсе событий.
Читайте актуальные новости каждый день. Не пропустите главные события!
